СМЕРТЬ ОТ ГОЛОДА... У КОРОБОК С ЕДОЙ.
В осажденном Ленинграде - городе, где долгое время жил и работал Вавилов, шла первая блокадная зима. Нормы хлеба были сокращены до невозможного: рабочим - по 250 граммов в супец, остальным - 125 граммов. Люди обезумевали от голода, падали на ходу, умирали от истощения.
А в это время в темных холодных комнатах на Исаакиевской площади, в доме с забитыми досками окнами было полно еды. В коробках и мешках лежали десятки тонн семян, клубней картофеля. Но четырнадцать сотрудников. Всесоюзного института растениеводства (ВИР), которые работали и урывками спали рядом, были так же голодны и истощены, как и все ленинградцы. Они бредили едой, и все же никому из них даже не приходила в голову мысль съесть хотя бы горсточку зерен, чтобы спасти свою жизнь.
Возможно, по нынешним временам их трудно понять, - но они знали, что делали. Они берегли от сорокаградусной стужи и стай остервеневших крыс бесценное достояние государства - уникальную коллекцию культурных растений и их дикорастущих сородичей. Не имевшая себе равных в мире, собранная гигантскими усилиями коллекция насчитывала более 200 000 драгоценных образцов.
Еле державшийся на ногах, истощенный, обмерзший ближайший соратник Вавилова Вадим Степанович Лехнович, рискуя жизнью, под обстрелом добывал для спасения коллекции дрова. Он был душой крошечного мужественного коллектива. О тех трагических днях Лехнович и годы спустя вспоминал, волнуясь:
— Ходить было трудно... Да, невыносимо трудно было вставать, руками-ногами двигать... А не съесть коллекцию - трудно не было.
Нисколько! Потому что съесть ее было невозможно. Дело всей жизни, дело жизни моих товарищей...
Когда о подвиге советских ученых появились первые публикации, на Западе долго не могли поверить, что такое возможно. Но поверили. И спустя полвека на Исаакиевской площади в здании Института растениеводства появилась необычная мемориальная доска. На ней золотыми буквами выбито: “Ученым Института, героически сохранившим мировую коллекцию семян в годы блокады Ленинграда”.
Это не просто памятная доска, а подарок ученых США, восхищенных подвигом советских людей, которые спасли для грядущих поколений бесценное сокровище. А еще это - в известной мере - извинение за то, что когда-то американцы опрометчиво отвергли блестящую идею Вавилова. А зря! “Красный профессор”, как звали за глаза Николая Ивановича в Штатах, был абсолютно прав.
http://chem.kstu.ru/butlerov_comm/vol2/cd-a2/data/jchem&cs;/russian/n5/tapinamb/ur.htm
БОРИН АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ (р.1930) – писатель, юрист, журналист. Окончил Московский юридический институт (1951) и Литературный институт (1961). Работал юрисконсультом в промышленности (на заводе, в главке), в журнале «Изобретатель и рационализатор». В 1964 начал печататься в «Литературной газете». В 1966 стал членом Союза писателей СССР. С 1970 до момента выхода настоящей книги в свет – обозреватель «Литгазеты».
В осажденном Ленинграде - городе, где долгое время жил и работал Вавилов, шла первая блокадная зима. Нормы хлеба были сокращены до невозможного: рабочим - по 250 граммов в супец, остальным - 125 граммов. Люди обезумевали от голода, падали на ходу, умирали от истощения.
А в это время в темных холодных комнатах на Исаакиевской площади, в доме с забитыми досками окнами было полно еды. В коробках и мешках лежали десятки тонн семян, клубней картофеля. Но четырнадцать сотрудников. Всесоюзного института растениеводства (ВИР), которые работали и урывками спали рядом, были так же голодны и истощены, как и все ленинградцы. Они бредили едой, и все же никому из них даже не приходила в голову мысль съесть хотя бы горсточку зерен, чтобы спасти свою жизнь.
Возможно, по нынешним временам их трудно понять, - но они знали, что делали. Они берегли от сорокаградусной стужи и стай остервеневших крыс бесценное достояние государства - уникальную коллекцию культурных растений и их дикорастущих сородичей. Не имевшая себе равных в мире, собранная гигантскими усилиями коллекция насчитывала более 200 000 драгоценных образцов.
Еле державшийся на ногах, истощенный, обмерзший ближайший соратник Вавилова Вадим Степанович Лехнович, рискуя жизнью, под обстрелом добывал для спасения коллекции дрова. Он был душой крошечного мужественного коллектива. О тех трагических днях Лехнович и годы спустя вспоминал, волнуясь:
— Ходить было трудно... Да, невыносимо трудно было вставать, руками-ногами двигать... А не съесть коллекцию - трудно не было.
Нисколько! Потому что съесть ее было невозможно. Дело всей жизни, дело жизни моих товарищей...
Когда о подвиге советских ученых появились первые публикации, на Западе долго не могли поверить, что такое возможно. Но поверили. И спустя полвека на Исаакиевской площади в здании Института растениеводства появилась необычная мемориальная доска. На ней золотыми буквами выбито: “Ученым Института, героически сохранившим мировую коллекцию семян в годы блокады Ленинграда”.
Это не просто памятная доска, а подарок ученых США, восхищенных подвигом советских людей, которые спасли для грядущих поколений бесценное сокровище. А еще это - в известной мере - извинение за то, что когда-то американцы опрометчиво отвергли блестящую идею Вавилова. А зря! “Красный профессор”, как звали за глаза Николая Ивановича в Штатах, был абсолютно прав.
http://chem.kstu.ru/butlerov_comm/vol2/cd-a2/data/jchem&cs;/russian/n5/tapinamb/ur.htm
БОРИН АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ (р.1930) – писатель, юрист, журналист. Окончил Московский юридический институт (1951) и Литературный институт (1961). Работал юрисконсультом в промышленности (на заводе, в главке), в журнале «Изобретатель и рационализатор». В 1964 начал печататься в «Литературной газете». В 1966 стал членом Союза писателей СССР. С 1970 до момента выхода настоящей книги в свет – обозреватель «Литгазеты».
