Иркутский завод радиоприемников (1945–2007)
Завод, основанный в 1945 году как автосборочный, через 7 лет, в 1952-м, перепрофилировали, и предприятие стало выпускать технику радиоуправления для армии и радиоаппаратуру для населения. Известные марки радиоприемников и радиол «Рекорд» и «Илга» стояли почти в каждом доме. На заводе, по разным данным, работали от 8 тыс. до 14 тыс. человек. Хорошая зарплата, строительство домов для сотрудников, сеть столовых на территории, большая поликлиника, типография, оранжерея, две библиотеки, музей, учебный комбинат, клуб, пожарная служба, свой автопарк — все это говорит о масштабах производства. В 1991 году, с началом перестройки, завод стал приходить в упадок. Попытки реанимировать предприятие (ремонт бронемашин, танков, выпуск хозтоваров для населения) оказались безуспешными. В 2007 году на территории завода появился рынок, в 2008-м — торгово-развлекательный комплекс. Некогда огромное производство осталось только в памяти иркутян, работавших на нем. Теперь завод входит в список уничтоженных наиболее крупных и высокотехнологичных предприятий России. Бригада гальваников цеха № 11 Прошлое и настоящее Иркутского завода радиоприемников имени 50-летия СССР. Былого величия не видно за выбитыми стеклами и олуразрушенными стенами. Фото Ф.И.Белялова Р-161ПУ «Орион» — это КВ-УКВ приемная аппаратная (узловая) сетей ГШ на шасси автомобиля «Урал-43203»; является КВ-УКВ радиоприемной станцией (узловой) сетей Генерального штаба и фронта Сетевая ламповая радиола III класса «Рекорд-353»; запущена в серийное производство с 1975 года. Розничная цена составляла 74 рубля Шкала радиоприемника Иркутского радиозавода
От автомобилей — к радио
Во время Великой Отечественной войны в Иркутске в предместье Марата находился авторемонтный завод. На нем восстанавливали разбитые военные грузовики, которые привозили прямо с фронта — без моторов, кабин, мостов. За месяц здесь возвращали к жизни до шести полуторок ГАЗ-АА и до двадцати ЗИСов. Мастерство работников Иркутского авторемонтного завода очень ценилось. В 1945 году вышло постановление Государственного комитета обороны о строительстве в Иркутске автосборочного завода.
Вспоминает Рэм Михайлович Манн, отдавший заводу полвека, из них 24 года он проработал в должности главного инженера предприятия: «Сразу после того постановления руководители ремзавода приступили к поискам места под новое предприятие. Директор Александр Ежевский лично присмотрел возле поселка Мельниково большое колхозное поле, где выращивали капусту и картошку. Подъехал к нему, сорвал капустный кочан, отбросил в сторону и сказал дословно так: «Быть здесь заводу».
Пока начиналось строительство новых корпусов, в Марата уже приступили к сборке новых машин. Иркутянам присылали по ленд-лизу «Студебеккеры» в упаковках. Первый «американец» нашей сборки выехал за заводские ворота 21 июня 1945 года. Эта дата и стала днем рождения Иркутского автосборочного завода.
К концу лета 1945 года в районе поселка Мельниково были залиты первые ленты фундаментов под настоящий большой автозавод. На следующий год работы развернулись вовсю: обозначились стены главного сборочного корпуса, приступили к возведению деревообрабатывающего и литейного цехов, кузницы, котельной. Выпуск автомобилей в предместье Марата свернули в 1948 году. Всего за эти годы автозаводские мастера успели собрать 755 «Студебеккеров», 550 «Шевроле» и 14 «Фордов». Автосборочный завод переехал в новые высотные корпуса. К моменту переезда главный сборочный корпус еще не имел даже крыши, не было здания заводоуправления — а на носу зима. Но размах стройки говорил о том, что сборочное предприятие — это только первый этап, заводу прочили будущее полнокровного автопроизводства. Коллектив предприятия к тому времени составлял уже 800 человек. Вскоре людям поставили очередную задачу: освоить не только работу на настоящем автомобильном конвейере, но и подготовиться к производству новой современной модели советского грузовика — ГАЗ-51.
И в 1950 году Иркутский автозавод начал серийную сборку автомобилей ГАЗ-51. Из Горького в Иркутск в контейнерах и на железнодорожных платформах приходили различные части машины — рамы, задние, передние мосты, двигатели. К ним в цехе № 3 нашего автозавода строили кузова и кабины. Производство развивалось быстро: в первый год иркутяне собрали почти две тысячи ГАЗ-51, а уже на следующий год завод вышел на проектную мощность — 50 автомобилей в сутки. А в 1952 году вышло постановление Государственного комитета обороны о перепрофилировании Иркутского автозавода. Причины такого решения называют две: полностью восстановился Горьковский автозавод, и стране, по официальной версии, были необходимы радиоприемники. На самом деле в первую очередь армия нуждалась в радиостанциях. Недавно построенный завод начали ломать. Огромные конвейеры выносили и отправляли на металлолом. А на этом месте начали осваивать производство больших радиостанций на колесной базе — на ЗИЛах, на ГАЗах, на бронетранспортерах, выпускали до 50 радиостанций в месяц. Но кузова для радиостанций, к примеру, на базе ГАЗ-51 делали уже в Ангарской ИТК-6.
О человеческом отношении к людям
Поскольку Иркутский завод радиоприемников был предприятием военным, режимным, закамуфлированным под мирное производство радиол для народа, то на работу принимали только после многочисленных проверок. К кадрам относились очень серьезно. Не брали тех, кто откровенно много пил, и «неблагонадежных». Возможно, именно благодаря проверкам и подобрался многотысячный коллектив, о котором бывшие работники вспоминают с теплотой, выражаясь так: «надежные товарищи», «можно положиться», «никогда не подведет», «всегда поможет». Руководство завода придерживалось такой позиции: мы всегда поможем, но и вы нас не подведите. Отстающих в коллективе воспитывали, подгоняли до общей высокой планки. Но и спрашивали с работников строго, дисциплина была железная. По воспоминаниям Галины Константиновны Жук, работавшей в цехе № 11 (гальваническом), за одну минуту опоздания приходилось писать объяснительную.
О количестве людей, трудившихся на заводе, сведения разные — от 8 тыс. до 14 тыс. Точную цифру никто никогда не озвучивал — это секретная информация. Возможно, такой разброс цифр связан с тем, что у завода были филиалы в нашей области и одни считали примерное количество сотрудников с ними, другие — без них.
Столовая в стиле хай-тек
Работать на Иркутском заводе радиоприемников считалось престижным: хорошая заработная плата, возможность получить квартиру от предприятия (а позже и расширить жилплощадь), своя поликлиника на территории, отличная библиотека, несколько столовых, буфетов и ларьков, заботливый профком, заводские детские лагеря, зимняя и летняя базы отдыха.
Отдельно хотелось бы рассказать о питании рабочих. Что уж говорить, еда — важная часть жизни каждого человека в любые времена. Из воспоминаний Галины Константиновны Жук: «Можно сказать, что внутри завода был свой завод общественного питания. Как хорошо, разнообразно и вкусно кормили в столовых! На раздаче всегда был огромный выбор блюд. На первое нам предлагали супы: молочный, харчо, с курицей, борщ, щи, рассольник, уха, пельмени. На второе — котлеты, биточки, зразы, тефтели, гуляш, рагу, оладьи из печени, разные поджарки, курица, рыба (в тесте, паровая, жареная). Постоянно в изобилии были разные салаты, закуски, в том числе и тертая морковь, запеченные яблоки, сметана, сливки. Из напитков — кисели, компоты, разные соки. На раздаче всегда было нарезанное маленькими кусочками сливочное масло и много разной выпечки. Иногда работникам бесплатно предлагали отвары разных лекарственных трав. В перестройку появились рыбные дни — по вторникам и четвергам, но и кроме рыбы питание оставалось разнообразным. В многочисленных ларьках и буфетах свободно можно было купить некоторые продукты для дома и даже шампанское, а также заказать торт или пирожное на праздник. Рабочих, которые трудились на вредном производстве, кормили бесплатными обедами и давали каждый день пол-литра молока. А тем, у кого были определенные заболевания, по рекомендации врачей выдавали бесплатные талоны на завтрак и обед в диетическую столовую. Пообедать можно было всего за один рубль».
Вспоминает Мария Александровна Филатова, корреспондент заводской многотиражки «За новую технику»: «Когда у нас открылся новый комбинат питания, для украшения и отделки столовой приглашали иркутских художников и стелодувов. Интерьер получился в стиле хай-тек, со стеклянными шарами, — и это в советские времена. Кормили действительно вкусно. Мне на обед хватало всего 40 копеек».
Иркутский завод радиоприемников (1945–2007)
Завод, основанный в 1945 году как автосборочный, через 7 лет, в 1952-м, перепрофилировали, и предприятие стало выпускать технику радиоуправления для армии и радиоаппаратуру для населения. Известные марки радиоприемников и радиол «Рекорд» и «Илга» стояли почти в каждом доме. На заводе, по разным данным, работали от 8 тыс. до 14 тыс. человек. Хорошая зарплата, строительство домов для сотрудников, сеть столовых на территории, большая поликлиника, типография, оранжерея, две библиотеки, музей, учебный комбинат, клуб, пожарная служба, свой автопарк — все это говорит о масштабах производства. В 1991 году, с началом перестройки, завод стал приходить в упадок. Попытки реанимировать предприятие (ремонт бронемашин, танков, выпуск хозтоваров для населения) оказались безуспешными. В 2007 году на территории завода появился рынок, в 2008-м — торгово-развлекательный комплекс. Некогда огромное производство осталось только в памяти иркутян, работавших на нем. Теперь завод входит в список уничтоженных наиболее крупных и высокотехнологичных предприятий России. Бригада гальваников цеха № 11 Прошлое и настоящее Иркутского завода радиоприемников имени 50-летия СССР. Былого величия не видно за выбитыми стеклами и олуразрушенными стенами. Фото Ф.И.Белялова Р-161ПУ «Орион» — это КВ-УКВ приемная аппаратная (узловая) сетей ГШ на шасси автомобиля «Урал-43203»; является КВ-УКВ радиоприемной станцией (узловой) сетей Генерального штаба и фронта Сетевая ламповая радиола III класса «Рекорд-353»; запущена в серийное производство с 1975 года. Розничная цена составляла 74 рубля Шкала радиоприемника Иркутского радиозавода
От автомобилей — к радио
Во время Великой Отечественной войны в Иркутске в предместье Марата находился авторемонтный завод. На нем восстанавливали разбитые военные грузовики, которые привозили прямо с фронта — без моторов, кабин, мостов. За месяц здесь возвращали к жизни до шести полуторок ГАЗ-АА и до двадцати ЗИСов. Мастерство работников Иркутского авторемонтного завода очень ценилось. В 1945 году вышло постановление Государственного комитета обороны о строительстве в Иркутске автосборочного завода.
Вспоминает Рэм Михайлович Манн, отдавший заводу полвека, из них 24 года он проработал в должности главного инженера предприятия: «Сразу после того постановления руководители ремзавода приступили к поискам места под новое предприятие. Директор Александр Ежевский лично присмотрел возле поселка Мельниково большое колхозное поле, где выращивали капусту и картошку. Подъехал к нему, сорвал капустный кочан, отбросил в сторону и сказал дословно так: «Быть здесь заводу».
Пока начиналось строительство новых корпусов, в Марата уже приступили к сборке новых машин. Иркутянам присылали по ленд-лизу «Студебеккеры» в упаковках. Первый «американец» нашей сборки выехал за заводские ворота 21 июня 1945 года. Эта дата и стала днем рождения Иркутского автосборочного завода.
К концу лета 1945 года в районе поселка Мельниково были залиты первые ленты фундаментов под настоящий большой автозавод. На следующий год работы развернулись вовсю: обозначились стены главного сборочного корпуса, приступили к возведению деревообрабатывающего и литейного цехов, кузницы, котельной. Выпуск автомобилей в предместье Марата свернули в 1948 году. Всего за эти годы автозаводские мастера успели собрать 755 «Студебеккеров», 550 «Шевроле» и 14 «Фордов». Автосборочный завод переехал в новые высотные корпуса. К моменту переезда главный сборочный корпус еще не имел даже крыши, не было здания заводоуправления — а на носу зима. Но размах стройки говорил о том, что сборочное предприятие — это только первый этап, заводу прочили будущее полнокровного автопроизводства. Коллектив предприятия к тому времени составлял уже 800 человек. Вскоре людям поставили очередную задачу: освоить не только работу на настоящем автомобильном конвейере, но и подготовиться к производству новой современной модели советского грузовика — ГАЗ-51.
И в 1950 году Иркутский автозавод начал серийную сборку автомобилей ГАЗ-51. Из Горького в Иркутск в контейнерах и на железнодорожных платформах приходили различные части машины — рамы, задние, передние мосты, двигатели. К ним в цехе № 3 нашего автозавода строили кузова и кабины. Производство развивалось быстро: в первый год иркутяне собрали почти две тысячи ГАЗ-51, а уже на следующий год завод вышел на проектную мощность — 50 автомобилей в сутки. А в 1952 году вышло постановление Государственного комитета обороны о перепрофилировании Иркутского автозавода. Причины такого решения называют две: полностью восстановился Горьковский автозавод, и стране, по официальной версии, были необходимы радиоприемники. На самом деле в первую очередь армия нуждалась в радиостанциях. Недавно построенный завод начали ломать. Огромные конвейеры выносили и отправляли на металлолом. А на этом месте начали осваивать производство больших радиостанций на колесной базе — на ЗИЛах, на ГАЗах, на бронетранспортерах, выпускали до 50 радиостанций в месяц. Но кузова для радиостанций, к примеру, на базе ГАЗ-51 делали уже в Ангарской ИТК-6.
О человеческом отношении к людям
Поскольку Иркутский завод радиоприемников был предприятием военным, режимным, закамуфлированным под мирное производство радиол для народа, то на работу принимали только после многочисленных проверок. К кадрам относились очень серьезно. Не брали тех, кто откровенно много пил, и «неблагонадежных». Возможно, именно благодаря проверкам и подобрался многотысячный коллектив, о котором бывшие работники вспоминают с теплотой, выражаясь так: «надежные товарищи», «можно положиться», «никогда не подведет», «всегда поможет». Руководство завода придерживалось такой позиции: мы всегда поможем, но и вы нас не подведите. Отстающих в коллективе воспитывали, подгоняли до общей высокой планки. Но и спрашивали с работников строго, дисциплина была железная. По воспоминаниям Галины Константиновны Жук, работавшей в цехе № 11 (гальваническом), за одну минуту опоздания приходилось писать объяснительную.
О количестве людей, трудившихся на заводе, сведения разные — от 8 тыс. до 14 тыс. Точную цифру никто никогда не озвучивал — это секретная информация. Возможно, такой разброс цифр связан с тем, что у завода были филиалы в нашей области и одни считали примерное количество сотрудников с ними, другие — без них.
Столовая в стиле хай-тек
Работать на Иркутском заводе радиоприемников считалось престижным: хорошая заработная плата, возможность получить квартиру от предприятия (а позже и расширить жилплощадь), своя поликлиника на территории, отличная библиотека, несколько столовых, буфетов и ларьков, заботливый профком, заводские детские лагеря, зимняя и летняя базы отдыха.
Отдельно хотелось бы рассказать о питании рабочих. Что уж говорить, еда — важная часть жизни каждого человека в любые времена. Из воспоминаний Галины Константиновны Жук: «Можно сказать, что внутри завода был свой завод общественного питания. Как хорошо, разнообразно и вкусно кормили в столовых! На раздаче всегда был огромный выбор блюд. На первое нам предлагали супы: молочный, харчо, с курицей, борщ, щи, рассольник, уха, пельмени. На второе — котлеты, биточки, зразы, тефтели, гуляш, рагу, оладьи из печени, разные поджарки, курица, рыба (в тесте, паровая, жареная). Постоянно в изобилии были разные салаты, закуски, в том числе и тертая морковь, запеченные яблоки, сметана, сливки. Из напитков — кисели, компоты, разные соки. На раздаче всегда было нарезанное маленькими кусочками сливочное масло и много разной выпечки. Иногда работникам бесплатно предлагали отвары разных лекарственных трав. В перестройку появились рыбные дни — по вторникам и четвергам, но и кроме рыбы питание оставалось разнообразным. В многочисленных ларьках и буфетах свободно можно было купить некоторые продукты для дома и даже шампанское, а также заказать торт или пирожное на праздник. Рабочих, которые трудились на вредном производстве, кормили бесплатными обедами и давали каждый день пол-литра молока. А тем, у кого были определенные заболевания, по рекомендации врачей выдавали бесплатные талоны на завтрак и обед в диетическую столовую. Пообедать можно было всего за один рубль».
Вспоминает Мария Александровна Филатова, корреспондент заводской многотиражки «За новую технику»: «Когда у нас открылся новый комбинат питания, для украшения и отделки столовой приглашали иркутских художников и стелодувов. Интерьер получился в стиле хай-тек, со стеклянными шарами, — и это в советские времена. Кормили действительно вкусно. Мне на обед хватало всего 40 копеек».
Окончание. Начало в № 21 Руководство завода не только было заинтересовано в ударном труде своих сотрудников, но и заботилось об их здоровье и отдыхе: детские лагеря, база летнего и база зимнего отдыха, путевки со скидкой в санатории и дома отдыха. На свои базы можно было поехать отдохнуть на два дня всего за 3 рубля. Проходная завода. Фото из архива Людмилы Коноваленко В цехе № 11 работали два брата Барановы — Павел (слева на фото) и Валерий. Они в совершенстве знали свое дело, и им выдали личную печать. Это означало, что на каждой детали, вышедшей из рук мастеров, стоял их личный оттиск и на ОТК их продукцию не отправляли. Такие самолеты стояли в спортивно-оздоровительном лагере «Рекорд». Их установили при директоре Довченко. Специально для этого просеку делали. В самолетах была столовая: в салонах стояли столики и стулья, а в кабинах пилотов располагалась кухня. Между самолетами была асфальтовая площадка для танцев. Фото из архива Людмилы Коноваленко Шапка заводской многотиражки
Вспоминает Галина Константиновна Жук: «Два раза в месяц на заводе выдавали деньги: 25-го числа — аванс, 10-го — получку. Рабочие зарабатывали хорошо, можно даже сказать, жили безбедно. Многие каждый год ездили в отпуск. Я лично иногда могла съездить и два раза в год: в январе брала отгулы, заработанные субботами, покупала турпутевку в Москву на шесть дней, за 73 рубля, садилась в самолет и улетала, а летом во время отпуска уезжала поездом в Трускавец».
Был на заводе и спортивный клуб. По воспоминаниям Марии Филатовой, руководил клубом Юрий Евстафьев. Ходили в турпоходы, зимой катались на лыжах.
— Не захочешь, а на лыжи встанешь, — говорит Мария Александровна, — и с удовольствием еще и поедешь. Только ведь как получалось: проедешь хорошо по трассе — а тебя сразу на соревнования выдвигают.
«Сообщает штаб»
Советский рабочий должен был не только перевыполнять план пятилетки, но быть политически образованным и правильно понимать курс партии и правительства. Поэтому на заводе издавали свою газету «За новую технику», работало внутреннее радио, да и еще и каждый цех выпускал стенгазеты.
Мария Филатова пришла устраиваться в заводскую многотиражку, будучи студенткой 2-го курса. Руководил тогда газетой Александр Андреевич Шароглазов. Номера выходили один раз в неделю. О чем писали? Обо всем — о достижениях завода, о передовиках, о планах партии, не забывали и отстающим пальцем погрозить. Вот, например, заметка под названием «Сообщает штаб» (номер газеты от 16 октября 1970 года):
«За период с 5-го до 9 октября заводской штаб ленинской предсъездовской вахты второе место присудил коллективу, возглавляемому т. Сапожковым, третье — цеху, где начальником т. Бессмертный. Заслушав т. Пивоварова, штаб отметил, что руководимый им цех не справляется с выполнением обязательств. В цехе плохо ведется воспитательная работа, неудовлетворительно организовано соревнование. Штаб предложил устранить недостатки до 1 декабря».
Корреспондентов газеты в самые секретные цеха не пускали — на всякий случай: вдруг сфотографируют что-нибудь не то. Служба безопасности работала как часы. И на работу принимала через проверки, и время ухода-прихода рабочих контролировала. У корреспондента Филатовой в некоторые секретные цеха пропуск был. — На пропуске был напечатан... утеночек, — говорит Мария Александровна, — а чтобы уж совсем в недра секретности попасть, нужен был выводок утят. Мне такого не давали.
Мария Александровна вспоминает, что на заводе было много людей, которые писали стихи. Разные стихи. Кто-то писал себе в тетрадочку, а кто-то прямо настаивал на публикации в заводской многотиражке. — Был у нас один начальник отдела, — вспоминает Мария Филатова, — фамилию называть не буду. Хороший такой, интеллигентный мужчина, писал очень много стихов. И чтобы его признали как поэта, он собирал свой коллектив — в обед или после работы — и читал им свои произведения. Приходил и к нам в редакцию — с толстыми тетрадями, просил и даже требовал, чтобы напечатали. А стихи были не очень хороши, и мы ему отказывали. Так что он сделал: написал целый стихотворный цикл по поводу выхода новых книг Брежнева и, получив очередной отказ, пошел с ними в райком партии и на нас нажаловался, мол, очень нужные стихи для страны, а они, то есть мы, вот такие политически неблагонадежные. Пришли к нам его стихи с резолюцией райкома партии: «Напечатать в заводской многотиражке!» Пришлось их публиковать — против партии не пойдешь.
Очень популярны были стенные газеты. Их выпускали в каждом цехе, каждом отделе. Попасть в стенную газету в хвалебном материале считалось честью, а если в ней порицали — то позором. В цехе № 11 выпускали газету «Гальвангостег». Возле каждого свежего номера собиралась толпа рабочих, чтобы прочитать ее. Стенгазеты раньше были такими популярными, что однажды цеховую газету «Гальваностег», посвященную вреду пьянства для здоровья, семьи, работы и советского общества вообще, увели милиционеры Свердловского райотдела. Пропажу случайно обнаружила Галина Константиновна Жук — в вытрезвителе в бане на остановке «Роща «Звездочка» она увидела свою стенгазету, один в один перерисованную на деревянный щит. Женщина постыдила милиционеров:
— Вы бы попросили, и мы бы вам ее дали перерисовать. А тут вы даже название — «Гальваностег» — переписали. Здесь-то оно зачем? Защитникам правопорядка стало стыдно.
Евроремонт в советское время
А еще на заводе работала замечательная радиоточка. Руководил ею в описываемое время Николай Иванов. Кроме обязательных передач по партийной линии он организовывал и музыкальные, и подбадривающие для рабочих. Николай сотрудничал с областным радио, и у него были такие записи песен, которые в советские года достать простому человеку было просто нереально. Вот как-то раз он обратился к руководству предприятия с предложением: «А давайте выпишем парочку магнитофонов для студии!» В представлении людей магнитофон — это такая небольшая бытовая техника. Или не очень большая. Руководство согласилось, Николай записал название для заказа. Спустя какое-то время приходят два огромных ящика — примерно по два кубометра. Начальство хватается за голову: «Что это?» Николай радостно отвечает: «Профессиональные магнитофоны для студии». Пришлось искать место, куда это богатство могло поместиться.
А еще, по воспоминаниям людей, работавших с Николаем Ивановым, он в своей радиостудии примерно в начале 80-х умудрился сделать евроремонт — может быть, из материалов отечественного производства, но в стране тогда ни слова такого, ни понятия не было. А ремонт у Николая Иванова уже был.
Дефицитные книги прямо у станка
Все, кто трудился на предприятии, вспоминают шикарные заводские библиотеки и с художественными изданиями, и с производственными сборниками. Кроме того, на заводе можно было купить книги, в том числе дефицитные.
Вспоминает Галина Константиновна Жук: «Широкая торговля велась на заводе и книгами, и хотя художественных книг всем не хватало, но зато работники могли заказать по тематическим планам специальную литературу. Обширные заказы выполнял книжный магазин на улице Кайской, книготорг № 2. Помню имя заведующей — Лидия Павловна Банщикова.
В нашем цехе (№ 11) продавали книги пять человек, каждый на своем участке. Все они были рабочими, для этой цели их специально выбирали и доверили ответственное дело. Это маляры А.Карнаухова, Л.Шульга, гальваники К.Кашурникова и О.Савенкова и нормировщик Т.Добровольская. А еще прямо на рабочем месте можно было подписаться на любые газеты и журналы, в кредит или за наличные. Это было удобно, по советским деньгам дешево, и поэтому подписка проходила активно. Проводили ее сами работники завода. В нашем цехе в разное время это делали Л.Ловцова, В.Самарова и Т.Рыбакова».
И немного о праздниках
Что уж говорить, русские люди праздники любят. Не были исключением и рабочие радиозавода. Поработали ударно, выполнили план — и отдохнуть можно.
Из воспоминания Галины Константиновны Жук: «Несмотря на большую строгость на заводе, мы в своем цехе любили погулять. В обеденный перерыв могли справить чей-то день рождения или отметить наступающий праздник. Приносили из дома продукты, недостающие покупали в буфете и, как только начинался обед, быстро сдвигали производственные столы, застилали чистой белой фильтровальной бумагой, которая превращалась в скатерть-самобранку. За час мы успевали вкусно поесть, поздравить человека, посмеяться, попеть любимые песни и так же быстро все убрать за собой».
Мария Филатова рассказывает, что на заводе проходили конкурсы мастеров, а раз в год проводилось награждение лучших. Подарки, большие букеты, общественное признание — и лучшие из лучших купались в лучах славы. Негласно считалось, что в этот день мастерам не грех и выпить, можно даже и как следует. А если кто-то пытался осудить победителя за лишнюю рюмочку, то моралиста стыдили: раз в год можно. У ворот завода в день праздника стояли машины, чтобы развозить погулявший народ по домам. А назавтра снова к станку.
Как все закончилось
Вот что писали наши коллеги из газеты «Пятница» в 2005 году в материале «Как иркутские заводы превращались в рынки»: «...трагедию пережили рабочие, инженеры и руководители радиозавода. В последние годы он был больше известен как ПО «Восток».
— Самое страшное заключалось в том, что 14 тысяч человек почти в одночасье остались без работы, — вспоминает жена бывшего директора завода, Валентина Ивановна Барабаш. — Виктор Митрофанович Барабаш, последний директор предприятия-гиганта, боролся за свой завод. Его не любили демократы. Он отказался приватизировать завод, доказывал, что это не выход. — Если я приватизирую предприятие, — объяснял Виктор Барабаш руководству города, — это не спасет производство. Да, я и мой заместитель сказочно разбогатеем. А рабочему человеку какая польза от приватизации?
В результате приватизации (нашлись люди, заинтересованные в этом) корпуса завода распродают по частям. От бывшего предприятия-миллионера почти ничего не осталось.
Сейчас на месте радиозавода рынки, развлекательные комплексы, супермаркеты».
Подготовила Ольга Игошева.
Завод, основанный в 1945 году как автосборочный, через 7 лет, в 1952-м, перепрофилировали, и предприятие стало выпускать технику радиоуправления для армии и радиоаппаратуру для населения. Известные марки радиоприемников и радиол «Рекорд» и «Илга» стояли почти в каждом доме. На заводе, по разным данным, работали от 8 тыс. до 14 тыс. человек. Хорошая зарплата, строительство домов для сотрудников, сеть столовых на территории, большая поликлиника, типография, оранжерея, две библиотеки, музей, учебный комбинат, клуб, пожарная служба, свой автопарк — все это говорит о масштабах производства. В 1991 году, с началом перестройки, завод стал приходить в упадок. Попытки реанимировать предприятие (ремонт бронемашин, танков, выпуск хозтоваров для населения) оказались безуспешными. В 2007 году на территории завода появился рынок, в 2008-м — торгово-развлекательный комплекс. Некогда огромное производство осталось только в памяти иркутян, работавших на нем. Теперь завод входит в список уничтоженных наиболее крупных и высокотехнологичных предприятий России. Бригада гальваников цеха № 11 Прошлое и настоящее Иркутского завода радиоприемников имени 50-летия СССР. Былого величия не видно за выбитыми стеклами и олуразрушенными стенами. Фото Ф.И.Белялова Р-161ПУ «Орион» — это КВ-УКВ приемная аппаратная (узловая) сетей ГШ на шасси автомобиля «Урал-43203»; является КВ-УКВ радиоприемной станцией (узловой) сетей Генерального штаба и фронта Сетевая ламповая радиола III класса «Рекорд-353»; запущена в серийное производство с 1975 года. Розничная цена составляла 74 рубля Шкала радиоприемника Иркутского радиозавода
От автомобилей — к радио
Во время Великой Отечественной войны в Иркутске в предместье Марата находился авторемонтный завод. На нем восстанавливали разбитые военные грузовики, которые привозили прямо с фронта — без моторов, кабин, мостов. За месяц здесь возвращали к жизни до шести полуторок ГАЗ-АА и до двадцати ЗИСов. Мастерство работников Иркутского авторемонтного завода очень ценилось. В 1945 году вышло постановление Государственного комитета обороны о строительстве в Иркутске автосборочного завода.
Вспоминает Рэм Михайлович Манн, отдавший заводу полвека, из них 24 года он проработал в должности главного инженера предприятия: «Сразу после того постановления руководители ремзавода приступили к поискам места под новое предприятие. Директор Александр Ежевский лично присмотрел возле поселка Мельниково большое колхозное поле, где выращивали капусту и картошку. Подъехал к нему, сорвал капустный кочан, отбросил в сторону и сказал дословно так: «Быть здесь заводу».
Пока начиналось строительство новых корпусов, в Марата уже приступили к сборке новых машин. Иркутянам присылали по ленд-лизу «Студебеккеры» в упаковках. Первый «американец» нашей сборки выехал за заводские ворота 21 июня 1945 года. Эта дата и стала днем рождения Иркутского автосборочного завода.
К концу лета 1945 года в районе поселка Мельниково были залиты первые ленты фундаментов под настоящий большой автозавод. На следующий год работы развернулись вовсю: обозначились стены главного сборочного корпуса, приступили к возведению деревообрабатывающего и литейного цехов, кузницы, котельной. Выпуск автомобилей в предместье Марата свернули в 1948 году. Всего за эти годы автозаводские мастера успели собрать 755 «Студебеккеров», 550 «Шевроле» и 14 «Фордов». Автосборочный завод переехал в новые высотные корпуса. К моменту переезда главный сборочный корпус еще не имел даже крыши, не было здания заводоуправления — а на носу зима. Но размах стройки говорил о том, что сборочное предприятие — это только первый этап, заводу прочили будущее полнокровного автопроизводства. Коллектив предприятия к тому времени составлял уже 800 человек. Вскоре людям поставили очередную задачу: освоить не только работу на настоящем автомобильном конвейере, но и подготовиться к производству новой современной модели советского грузовика — ГАЗ-51.
И в 1950 году Иркутский автозавод начал серийную сборку автомобилей ГАЗ-51. Из Горького в Иркутск в контейнерах и на железнодорожных платформах приходили различные части машины — рамы, задние, передние мосты, двигатели. К ним в цехе № 3 нашего автозавода строили кузова и кабины. Производство развивалось быстро: в первый год иркутяне собрали почти две тысячи ГАЗ-51, а уже на следующий год завод вышел на проектную мощность — 50 автомобилей в сутки. А в 1952 году вышло постановление Государственного комитета обороны о перепрофилировании Иркутского автозавода. Причины такого решения называют две: полностью восстановился Горьковский автозавод, и стране, по официальной версии, были необходимы радиоприемники. На самом деле в первую очередь армия нуждалась в радиостанциях. Недавно построенный завод начали ломать. Огромные конвейеры выносили и отправляли на металлолом. А на этом месте начали осваивать производство больших радиостанций на колесной базе — на ЗИЛах, на ГАЗах, на бронетранспортерах, выпускали до 50 радиостанций в месяц. Но кузова для радиостанций, к примеру, на базе ГАЗ-51 делали уже в Ангарской ИТК-6.
О человеческом отношении к людям
Поскольку Иркутский завод радиоприемников был предприятием военным, режимным, закамуфлированным под мирное производство радиол для народа, то на работу принимали только после многочисленных проверок. К кадрам относились очень серьезно. Не брали тех, кто откровенно много пил, и «неблагонадежных». Возможно, именно благодаря проверкам и подобрался многотысячный коллектив, о котором бывшие работники вспоминают с теплотой, выражаясь так: «надежные товарищи», «можно положиться», «никогда не подведет», «всегда поможет». Руководство завода придерживалось такой позиции: мы всегда поможем, но и вы нас не подведите. Отстающих в коллективе воспитывали, подгоняли до общей высокой планки. Но и спрашивали с работников строго, дисциплина была железная. По воспоминаниям Галины Константиновны Жук, работавшей в цехе № 11 (гальваническом), за одну минуту опоздания приходилось писать объяснительную.
О количестве людей, трудившихся на заводе, сведения разные — от 8 тыс. до 14 тыс. Точную цифру никто никогда не озвучивал — это секретная информация. Возможно, такой разброс цифр связан с тем, что у завода были филиалы в нашей области и одни считали примерное количество сотрудников с ними, другие — без них.
Столовая в стиле хай-тек
Работать на Иркутском заводе радиоприемников считалось престижным: хорошая заработная плата, возможность получить квартиру от предприятия (а позже и расширить жилплощадь), своя поликлиника на территории, отличная библиотека, несколько столовых, буфетов и ларьков, заботливый профком, заводские детские лагеря, зимняя и летняя базы отдыха.
Отдельно хотелось бы рассказать о питании рабочих. Что уж говорить, еда — важная часть жизни каждого человека в любые времена. Из воспоминаний Галины Константиновны Жук: «Можно сказать, что внутри завода был свой завод общественного питания. Как хорошо, разнообразно и вкусно кормили в столовых! На раздаче всегда был огромный выбор блюд. На первое нам предлагали супы: молочный, харчо, с курицей, борщ, щи, рассольник, уха, пельмени. На второе — котлеты, биточки, зразы, тефтели, гуляш, рагу, оладьи из печени, разные поджарки, курица, рыба (в тесте, паровая, жареная). Постоянно в изобилии были разные салаты, закуски, в том числе и тертая морковь, запеченные яблоки, сметана, сливки. Из напитков — кисели, компоты, разные соки. На раздаче всегда было нарезанное маленькими кусочками сливочное масло и много разной выпечки. Иногда работникам бесплатно предлагали отвары разных лекарственных трав. В перестройку появились рыбные дни — по вторникам и четвергам, но и кроме рыбы питание оставалось разнообразным. В многочисленных ларьках и буфетах свободно можно было купить некоторые продукты для дома и даже шампанское, а также заказать торт или пирожное на праздник. Рабочих, которые трудились на вредном производстве, кормили бесплатными обедами и давали каждый день пол-литра молока. А тем, у кого были определенные заболевания, по рекомендации врачей выдавали бесплатные талоны на завтрак и обед в диетическую столовую. Пообедать можно было всего за один рубль».
Вспоминает Мария Александровна Филатова, корреспондент заводской многотиражки «За новую технику»: «Когда у нас открылся новый комбинат питания, для украшения и отделки столовой приглашали иркутских художников и стелодувов. Интерьер получился в стиле хай-тек, со стеклянными шарами, — и это в советские времена. Кормили действительно вкусно. Мне на обед хватало всего 40 копеек».
Иркутский завод радиоприемников (1945–2007)
Завод, основанный в 1945 году как автосборочный, через 7 лет, в 1952-м, перепрофилировали, и предприятие стало выпускать технику радиоуправления для армии и радиоаппаратуру для населения. Известные марки радиоприемников и радиол «Рекорд» и «Илга» стояли почти в каждом доме. На заводе, по разным данным, работали от 8 тыс. до 14 тыс. человек. Хорошая зарплата, строительство домов для сотрудников, сеть столовых на территории, большая поликлиника, типография, оранжерея, две библиотеки, музей, учебный комбинат, клуб, пожарная служба, свой автопарк — все это говорит о масштабах производства. В 1991 году, с началом перестройки, завод стал приходить в упадок. Попытки реанимировать предприятие (ремонт бронемашин, танков, выпуск хозтоваров для населения) оказались безуспешными. В 2007 году на территории завода появился рынок, в 2008-м — торгово-развлекательный комплекс. Некогда огромное производство осталось только в памяти иркутян, работавших на нем. Теперь завод входит в список уничтоженных наиболее крупных и высокотехнологичных предприятий России. Бригада гальваников цеха № 11 Прошлое и настоящее Иркутского завода радиоприемников имени 50-летия СССР. Былого величия не видно за выбитыми стеклами и олуразрушенными стенами. Фото Ф.И.Белялова Р-161ПУ «Орион» — это КВ-УКВ приемная аппаратная (узловая) сетей ГШ на шасси автомобиля «Урал-43203»; является КВ-УКВ радиоприемной станцией (узловой) сетей Генерального штаба и фронта Сетевая ламповая радиола III класса «Рекорд-353»; запущена в серийное производство с 1975 года. Розничная цена составляла 74 рубля Шкала радиоприемника Иркутского радиозавода
От автомобилей — к радио
Во время Великой Отечественной войны в Иркутске в предместье Марата находился авторемонтный завод. На нем восстанавливали разбитые военные грузовики, которые привозили прямо с фронта — без моторов, кабин, мостов. За месяц здесь возвращали к жизни до шести полуторок ГАЗ-АА и до двадцати ЗИСов. Мастерство работников Иркутского авторемонтного завода очень ценилось. В 1945 году вышло постановление Государственного комитета обороны о строительстве в Иркутске автосборочного завода.
Вспоминает Рэм Михайлович Манн, отдавший заводу полвека, из них 24 года он проработал в должности главного инженера предприятия: «Сразу после того постановления руководители ремзавода приступили к поискам места под новое предприятие. Директор Александр Ежевский лично присмотрел возле поселка Мельниково большое колхозное поле, где выращивали капусту и картошку. Подъехал к нему, сорвал капустный кочан, отбросил в сторону и сказал дословно так: «Быть здесь заводу».
Пока начиналось строительство новых корпусов, в Марата уже приступили к сборке новых машин. Иркутянам присылали по ленд-лизу «Студебеккеры» в упаковках. Первый «американец» нашей сборки выехал за заводские ворота 21 июня 1945 года. Эта дата и стала днем рождения Иркутского автосборочного завода.
К концу лета 1945 года в районе поселка Мельниково были залиты первые ленты фундаментов под настоящий большой автозавод. На следующий год работы развернулись вовсю: обозначились стены главного сборочного корпуса, приступили к возведению деревообрабатывающего и литейного цехов, кузницы, котельной. Выпуск автомобилей в предместье Марата свернули в 1948 году. Всего за эти годы автозаводские мастера успели собрать 755 «Студебеккеров», 550 «Шевроле» и 14 «Фордов». Автосборочный завод переехал в новые высотные корпуса. К моменту переезда главный сборочный корпус еще не имел даже крыши, не было здания заводоуправления — а на носу зима. Но размах стройки говорил о том, что сборочное предприятие — это только первый этап, заводу прочили будущее полнокровного автопроизводства. Коллектив предприятия к тому времени составлял уже 800 человек. Вскоре людям поставили очередную задачу: освоить не только работу на настоящем автомобильном конвейере, но и подготовиться к производству новой современной модели советского грузовика — ГАЗ-51.
И в 1950 году Иркутский автозавод начал серийную сборку автомобилей ГАЗ-51. Из Горького в Иркутск в контейнерах и на железнодорожных платформах приходили различные части машины — рамы, задние, передние мосты, двигатели. К ним в цехе № 3 нашего автозавода строили кузова и кабины. Производство развивалось быстро: в первый год иркутяне собрали почти две тысячи ГАЗ-51, а уже на следующий год завод вышел на проектную мощность — 50 автомобилей в сутки. А в 1952 году вышло постановление Государственного комитета обороны о перепрофилировании Иркутского автозавода. Причины такого решения называют две: полностью восстановился Горьковский автозавод, и стране, по официальной версии, были необходимы радиоприемники. На самом деле в первую очередь армия нуждалась в радиостанциях. Недавно построенный завод начали ломать. Огромные конвейеры выносили и отправляли на металлолом. А на этом месте начали осваивать производство больших радиостанций на колесной базе — на ЗИЛах, на ГАЗах, на бронетранспортерах, выпускали до 50 радиостанций в месяц. Но кузова для радиостанций, к примеру, на базе ГАЗ-51 делали уже в Ангарской ИТК-6.
О человеческом отношении к людям
Поскольку Иркутский завод радиоприемников был предприятием военным, режимным, закамуфлированным под мирное производство радиол для народа, то на работу принимали только после многочисленных проверок. К кадрам относились очень серьезно. Не брали тех, кто откровенно много пил, и «неблагонадежных». Возможно, именно благодаря проверкам и подобрался многотысячный коллектив, о котором бывшие работники вспоминают с теплотой, выражаясь так: «надежные товарищи», «можно положиться», «никогда не подведет», «всегда поможет». Руководство завода придерживалось такой позиции: мы всегда поможем, но и вы нас не подведите. Отстающих в коллективе воспитывали, подгоняли до общей высокой планки. Но и спрашивали с работников строго, дисциплина была железная. По воспоминаниям Галины Константиновны Жук, работавшей в цехе № 11 (гальваническом), за одну минуту опоздания приходилось писать объяснительную.
О количестве людей, трудившихся на заводе, сведения разные — от 8 тыс. до 14 тыс. Точную цифру никто никогда не озвучивал — это секретная информация. Возможно, такой разброс цифр связан с тем, что у завода были филиалы в нашей области и одни считали примерное количество сотрудников с ними, другие — без них.
Столовая в стиле хай-тек
Работать на Иркутском заводе радиоприемников считалось престижным: хорошая заработная плата, возможность получить квартиру от предприятия (а позже и расширить жилплощадь), своя поликлиника на территории, отличная библиотека, несколько столовых, буфетов и ларьков, заботливый профком, заводские детские лагеря, зимняя и летняя базы отдыха.
Отдельно хотелось бы рассказать о питании рабочих. Что уж говорить, еда — важная часть жизни каждого человека в любые времена. Из воспоминаний Галины Константиновны Жук: «Можно сказать, что внутри завода был свой завод общественного питания. Как хорошо, разнообразно и вкусно кормили в столовых! На раздаче всегда был огромный выбор блюд. На первое нам предлагали супы: молочный, харчо, с курицей, борщ, щи, рассольник, уха, пельмени. На второе — котлеты, биточки, зразы, тефтели, гуляш, рагу, оладьи из печени, разные поджарки, курица, рыба (в тесте, паровая, жареная). Постоянно в изобилии были разные салаты, закуски, в том числе и тертая морковь, запеченные яблоки, сметана, сливки. Из напитков — кисели, компоты, разные соки. На раздаче всегда было нарезанное маленькими кусочками сливочное масло и много разной выпечки. Иногда работникам бесплатно предлагали отвары разных лекарственных трав. В перестройку появились рыбные дни — по вторникам и четвергам, но и кроме рыбы питание оставалось разнообразным. В многочисленных ларьках и буфетах свободно можно было купить некоторые продукты для дома и даже шампанское, а также заказать торт или пирожное на праздник. Рабочих, которые трудились на вредном производстве, кормили бесплатными обедами и давали каждый день пол-литра молока. А тем, у кого были определенные заболевания, по рекомендации врачей выдавали бесплатные талоны на завтрак и обед в диетическую столовую. Пообедать можно было всего за один рубль».
Вспоминает Мария Александровна Филатова, корреспондент заводской многотиражки «За новую технику»: «Когда у нас открылся новый комбинат питания, для украшения и отделки столовой приглашали иркутских художников и стелодувов. Интерьер получился в стиле хай-тек, со стеклянными шарами, — и это в советские времена. Кормили действительно вкусно. Мне на обед хватало всего 40 копеек».
Окончание. Начало в № 21 Руководство завода не только было заинтересовано в ударном труде своих сотрудников, но и заботилось об их здоровье и отдыхе: детские лагеря, база летнего и база зимнего отдыха, путевки со скидкой в санатории и дома отдыха. На свои базы можно было поехать отдохнуть на два дня всего за 3 рубля. Проходная завода. Фото из архива Людмилы Коноваленко В цехе № 11 работали два брата Барановы — Павел (слева на фото) и Валерий. Они в совершенстве знали свое дело, и им выдали личную печать. Это означало, что на каждой детали, вышедшей из рук мастеров, стоял их личный оттиск и на ОТК их продукцию не отправляли. Такие самолеты стояли в спортивно-оздоровительном лагере «Рекорд». Их установили при директоре Довченко. Специально для этого просеку делали. В самолетах была столовая: в салонах стояли столики и стулья, а в кабинах пилотов располагалась кухня. Между самолетами была асфальтовая площадка для танцев. Фото из архива Людмилы Коноваленко Шапка заводской многотиражки
Вспоминает Галина Константиновна Жук: «Два раза в месяц на заводе выдавали деньги: 25-го числа — аванс, 10-го — получку. Рабочие зарабатывали хорошо, можно даже сказать, жили безбедно. Многие каждый год ездили в отпуск. Я лично иногда могла съездить и два раза в год: в январе брала отгулы, заработанные субботами, покупала турпутевку в Москву на шесть дней, за 73 рубля, садилась в самолет и улетала, а летом во время отпуска уезжала поездом в Трускавец».
Был на заводе и спортивный клуб. По воспоминаниям Марии Филатовой, руководил клубом Юрий Евстафьев. Ходили в турпоходы, зимой катались на лыжах.
— Не захочешь, а на лыжи встанешь, — говорит Мария Александровна, — и с удовольствием еще и поедешь. Только ведь как получалось: проедешь хорошо по трассе — а тебя сразу на соревнования выдвигают.
«Сообщает штаб»
Советский рабочий должен был не только перевыполнять план пятилетки, но быть политически образованным и правильно понимать курс партии и правительства. Поэтому на заводе издавали свою газету «За новую технику», работало внутреннее радио, да и еще и каждый цех выпускал стенгазеты.
Мария Филатова пришла устраиваться в заводскую многотиражку, будучи студенткой 2-го курса. Руководил тогда газетой Александр Андреевич Шароглазов. Номера выходили один раз в неделю. О чем писали? Обо всем — о достижениях завода, о передовиках, о планах партии, не забывали и отстающим пальцем погрозить. Вот, например, заметка под названием «Сообщает штаб» (номер газеты от 16 октября 1970 года):
«За период с 5-го до 9 октября заводской штаб ленинской предсъездовской вахты второе место присудил коллективу, возглавляемому т. Сапожковым, третье — цеху, где начальником т. Бессмертный. Заслушав т. Пивоварова, штаб отметил, что руководимый им цех не справляется с выполнением обязательств. В цехе плохо ведется воспитательная работа, неудовлетворительно организовано соревнование. Штаб предложил устранить недостатки до 1 декабря».
Корреспондентов газеты в самые секретные цеха не пускали — на всякий случай: вдруг сфотографируют что-нибудь не то. Служба безопасности работала как часы. И на работу принимала через проверки, и время ухода-прихода рабочих контролировала. У корреспондента Филатовой в некоторые секретные цеха пропуск был. — На пропуске был напечатан... утеночек, — говорит Мария Александровна, — а чтобы уж совсем в недра секретности попасть, нужен был выводок утят. Мне такого не давали.
Мария Александровна вспоминает, что на заводе было много людей, которые писали стихи. Разные стихи. Кто-то писал себе в тетрадочку, а кто-то прямо настаивал на публикации в заводской многотиражке. — Был у нас один начальник отдела, — вспоминает Мария Филатова, — фамилию называть не буду. Хороший такой, интеллигентный мужчина, писал очень много стихов. И чтобы его признали как поэта, он собирал свой коллектив — в обед или после работы — и читал им свои произведения. Приходил и к нам в редакцию — с толстыми тетрадями, просил и даже требовал, чтобы напечатали. А стихи были не очень хороши, и мы ему отказывали. Так что он сделал: написал целый стихотворный цикл по поводу выхода новых книг Брежнева и, получив очередной отказ, пошел с ними в райком партии и на нас нажаловался, мол, очень нужные стихи для страны, а они, то есть мы, вот такие политически неблагонадежные. Пришли к нам его стихи с резолюцией райкома партии: «Напечатать в заводской многотиражке!» Пришлось их публиковать — против партии не пойдешь.
Очень популярны были стенные газеты. Их выпускали в каждом цехе, каждом отделе. Попасть в стенную газету в хвалебном материале считалось честью, а если в ней порицали — то позором. В цехе № 11 выпускали газету «Гальвангостег». Возле каждого свежего номера собиралась толпа рабочих, чтобы прочитать ее. Стенгазеты раньше были такими популярными, что однажды цеховую газету «Гальваностег», посвященную вреду пьянства для здоровья, семьи, работы и советского общества вообще, увели милиционеры Свердловского райотдела. Пропажу случайно обнаружила Галина Константиновна Жук — в вытрезвителе в бане на остановке «Роща «Звездочка» она увидела свою стенгазету, один в один перерисованную на деревянный щит. Женщина постыдила милиционеров:
— Вы бы попросили, и мы бы вам ее дали перерисовать. А тут вы даже название — «Гальваностег» — переписали. Здесь-то оно зачем? Защитникам правопорядка стало стыдно.
Евроремонт в советское время
А еще на заводе работала замечательная радиоточка. Руководил ею в описываемое время Николай Иванов. Кроме обязательных передач по партийной линии он организовывал и музыкальные, и подбадривающие для рабочих. Николай сотрудничал с областным радио, и у него были такие записи песен, которые в советские года достать простому человеку было просто нереально. Вот как-то раз он обратился к руководству предприятия с предложением: «А давайте выпишем парочку магнитофонов для студии!» В представлении людей магнитофон — это такая небольшая бытовая техника. Или не очень большая. Руководство согласилось, Николай записал название для заказа. Спустя какое-то время приходят два огромных ящика — примерно по два кубометра. Начальство хватается за голову: «Что это?» Николай радостно отвечает: «Профессиональные магнитофоны для студии». Пришлось искать место, куда это богатство могло поместиться.
А еще, по воспоминаниям людей, работавших с Николаем Ивановым, он в своей радиостудии примерно в начале 80-х умудрился сделать евроремонт — может быть, из материалов отечественного производства, но в стране тогда ни слова такого, ни понятия не было. А ремонт у Николая Иванова уже был.
Дефицитные книги прямо у станка
Все, кто трудился на предприятии, вспоминают шикарные заводские библиотеки и с художественными изданиями, и с производственными сборниками. Кроме того, на заводе можно было купить книги, в том числе дефицитные.
Вспоминает Галина Константиновна Жук: «Широкая торговля велась на заводе и книгами, и хотя художественных книг всем не хватало, но зато работники могли заказать по тематическим планам специальную литературу. Обширные заказы выполнял книжный магазин на улице Кайской, книготорг № 2. Помню имя заведующей — Лидия Павловна Банщикова.
В нашем цехе (№ 11) продавали книги пять человек, каждый на своем участке. Все они были рабочими, для этой цели их специально выбирали и доверили ответственное дело. Это маляры А.Карнаухова, Л.Шульга, гальваники К.Кашурникова и О.Савенкова и нормировщик Т.Добровольская. А еще прямо на рабочем месте можно было подписаться на любые газеты и журналы, в кредит или за наличные. Это было удобно, по советским деньгам дешево, и поэтому подписка проходила активно. Проводили ее сами работники завода. В нашем цехе в разное время это делали Л.Ловцова, В.Самарова и Т.Рыбакова».
И немного о праздниках
Что уж говорить, русские люди праздники любят. Не были исключением и рабочие радиозавода. Поработали ударно, выполнили план — и отдохнуть можно.
Из воспоминания Галины Константиновны Жук: «Несмотря на большую строгость на заводе, мы в своем цехе любили погулять. В обеденный перерыв могли справить чей-то день рождения или отметить наступающий праздник. Приносили из дома продукты, недостающие покупали в буфете и, как только начинался обед, быстро сдвигали производственные столы, застилали чистой белой фильтровальной бумагой, которая превращалась в скатерть-самобранку. За час мы успевали вкусно поесть, поздравить человека, посмеяться, попеть любимые песни и так же быстро все убрать за собой».
Мария Филатова рассказывает, что на заводе проходили конкурсы мастеров, а раз в год проводилось награждение лучших. Подарки, большие букеты, общественное признание — и лучшие из лучших купались в лучах славы. Негласно считалось, что в этот день мастерам не грех и выпить, можно даже и как следует. А если кто-то пытался осудить победителя за лишнюю рюмочку, то моралиста стыдили: раз в год можно. У ворот завода в день праздника стояли машины, чтобы развозить погулявший народ по домам. А назавтра снова к станку.
Как все закончилось
Вот что писали наши коллеги из газеты «Пятница» в 2005 году в материале «Как иркутские заводы превращались в рынки»: «...трагедию пережили рабочие, инженеры и руководители радиозавода. В последние годы он был больше известен как ПО «Восток».
— Самое страшное заключалось в том, что 14 тысяч человек почти в одночасье остались без работы, — вспоминает жена бывшего директора завода, Валентина Ивановна Барабаш. — Виктор Митрофанович Барабаш, последний директор предприятия-гиганта, боролся за свой завод. Его не любили демократы. Он отказался приватизировать завод, доказывал, что это не выход. — Если я приватизирую предприятие, — объяснял Виктор Барабаш руководству города, — это не спасет производство. Да, я и мой заместитель сказочно разбогатеем. А рабочему человеку какая польза от приватизации?
В результате приватизации (нашлись люди, заинтересованные в этом) корпуса завода распродают по частям. От бывшего предприятия-миллионера почти ничего не осталось.
Сейчас на месте радиозавода рынки, развлекательные комплексы, супермаркеты».
Подготовила Ольга Игошева.
